Дайте ммне сказку. Сказку, где можно любить не оглядываясь. Где не умирают. Где можно говорить чистую правду. Пусть это будет "золочёной клеткой", пусть. Но, черт возьми, я не наигралась! Х-ха! Ролевики - уход от реальности?! Идиоты, нашли, куда уходить! То куда вы уходите - то же самое. Вы несёте с собой все свои проблемы, большие и маленькие, все бессонные ночи, всё! А я не хочу. Хочу по-другому. "Счастья всем, даром, и чтобы никто не ушёл обиженным". Почему это так трудно хотя бы представить, почему? Почему мы н а с т о л ь к о погрязли в заботах повседневности?! Вот он, наш якорь - или камень на шее? У кого-то сломался любимый заводной грузовик. Кто-то снова получил двойку. Кого-то бросила девушка, а у кого-то полетел комп. С почти допечатанной курсовой. То, что позволяет нам ощущать мало-мальскую надёжность этого мира. Дак, леший вас побери, выпустите меня отсюда! Хотя бы дайте надежду на то, что бывает иначе...



Хотя... была. Была одна почти настоящая сказка. Ролевая игра "Русские сказки". Почти так, как это хочется видеть, т.е. сквозь розовые очки, хотя я не ненавижу этот термин. Но даже там... та же Шамаханская Царица. Точнее, нечисти. Как её вели через весь полигон, горланя наспех сочинённые хулительные куплеты. И счастье, что всё кончилось хорошо.

Тот же Тил. Человечек, ехавший отдохнуть, а в итоге загруженный ещё больше. Впридачу простудившийся.

Я, наверное, выживу. Приспособлюсь как-нибудь. Но, тёмные магистры, как же хочется, стобы всё было по-другому...

Если вы это читаете, если ваши глаза пробегают по этому тексту, даже если мы почти не общаемся, пожалуйста, напишите комментарий с памятью, связанной со мной и с вами. Это может быть что угодно - плохое или хорошее.

Потом можете проделать то же у себя на дневнике и полюбоваться на то, что в памяти о вас у ваших знакомых...

Вы сидите в тёмной комнате. Что же Вы... на улице тоже темно. Вы неподвижны. Но я же вижу, Вам это не доставляет удовольствия. Ваши ноги скованы длительным бездействием. Ваши волосы спутаны сигаретным дымом, а глаза блестят тяжёлым чёрным вином. "Утренний ангел пустых бутылок" - Ваш траурный марш и Ваша сущность, хоть Вы и отказываетесь принимать это. Несколько мятых пластиковых стаканчиков, раскиданная пара китайских палочек и краюха чёрного хлеба на ковре – остаток вчерашнего пиршества, где Вы, несомненно, были королевой. Вы и сейчас, в одиночестве, – Вы по-прежнему королева. Вас выдаёт безупречная прямота спины, прижавшейся к холодному стеклу. Вас выдают глаза – глаза смирившегося с отчаянием человека. Глаза, полные тёмного вина.

Вы не удостаиваете меня даже взглядом. О, как я Вас в этом понимаю… ведь так трудно видеть то, чего нет. Потому Вы не обращаете внимания на мои слова, продолжая глядеть сквозь окно в тёмный предутренний город.



В доме Андрея почему-то не горел свет. Странно, он был уверен, что Ита сейчас там, и, несмотря на раннее время, ещё не спит. Андрею почему-то казалось, что она валяется на ковре, завернувшись в спальник, и снова перечитывает мифы Ирландии.

Скорее всего, Ита, маленькая королева Ита, подрабатывающая официанткой в кафе, весь вечер и полночи играла со своими тремя друзьями в сказку. Приключения и переживания, такие настоящие по сравнению с реальностью. Ита старалась проводить эти игры в те дни, когда Андрей на ночной смене, но иногда и ему приходилось размахивать воображаемым двуручным мечом, спасая жизнь маленькой королевы. Хотя такую спасёшь, как же… Обычно Ита успевала в считанные минуты перевернуть сюжет с ног на голову, выполнить половину целей игры и вляпаться в кучу неприятностей, из которых выбираться, разумеется, приходилось её товарищам-приключенцам. Правда иногда вскоре после окончания игры девушка вела себя немного странно. Вдруг становилась очень спокойной и тихо просила ребят уйти. Вообще из дома. И они уходили, потому что знали: не уйдут – будет хуже.

Впрочем, при Андрее такого никогда не происходило. Девушка по-прежнему робела взрослого хмурого сожителя, почти также, как два года назад, только приехав сюда из глухого посёлка в двухстах километрах от города. Улыбалась всё той же смущённой полуулыбкой, как в тот день, когда впервые стучалась в ободранную дверь холостяцкой норы «приятеля двоюродной сестры». Кто придумал Ите эту сказку, Андрей так и не узнал, – он не знал этой сестры, да и, может быть, её вообще не было. Но не впустить замёрзшую девчушку-первокурсницу, сбежавшую от озверевших соседок по комнате в общаге, было невозможно.

Андрей набрал код на замке и вошёл в подъезд. Лампочка стабильно не работала, в лифте воняло мочой. Андрей тихо повернул ключи и вошёл в квартиру. Разулся, не включая света в коридоре. Тихо прошёл в комнату.

– Я не сплю, – только после этих слов он увидел Иту. Она сидела на подоконнике, безупречно прямая. Сквозь рубашку тончайшего белого шёлка, еле прикрывающую мраморные бёдра девушки, проглядывало чёрное бельё. Из окна ощутимо сквозило.

– Маленькая, простудишься! – шёпотом сказал Андрей.

– Не сметь называть меня маленькой, – в её голосе звучал тот же холод, что заставлял дрожать её мягкие плечи. Ита никогда не была его девушкой, вдруг подумалось Андрею. Он никогда не смел коснуться этого вечного ребёнка своей взрослой жёсткой ладонью. Он обнимал её, но никогда не обнимал как девушку. А теперь Андрей увидел. Увидел в Ите… не его девушку. И всё-таки…

– Девочка, что-то произошло?

– Андрей, ты ошибаешься. Ничего не случилось.

Ита взяла ещё одну сигарету. Она никогда столько не курила. Андрей сделал несколько шагов в сторону окна. Споткнулся. Чертыхнулся. Поднял валяющуюся книгу, прочитал название и улыбнулся: мифы Ирландии. Поднял глаза на девушку. Та потушила только начатую сигарету и встала босыми ногами на подоконник. Каждая черта её нежного тела просвечивалась синей темнотой города за окном. Ита сбросила прядь со лба. Поймала горячий взгляд Андрея. Горько усмехнулась:

– Красиво? Да, вижу по твоим глазам: красиво. Тебе хочется… так возьми! – Девушка начала срываться на крик – возьми по праву сильного! Что тебе, такому большому, стоит подойти, заломить девушке руки, заткнуть крик поцелуем, сорвать одежду?! – Андрей стоял неподвижно, напряжённый до кончиков пальцев. – Ты в два раза меня старше и в три раза сильнее, что тебе стоит?! – Этот крик был сопровождён тяжёлым ударом локтем по стеклу. Посыпались осколки. Ита продолжала что-то кричать, обессилено опустившись на подоконник. На осколки. Андрей уже не слышал. В ушах стоял звон стекла. Он не глядя поднял спальник, лежащий на ковре. Взял плачущую девчонку на руки, завернул в тёплое одеяло. Присел на край подоконника. Девочка слабо пыталась оттолкнуть его, потом прижалась к груди Андрея. Андрей гладил её спутанные волосы, делился теплом с маленьким дрожащим существом. Молчал. Чуть позже, когда девушка успокоилась, и они неподвижно сидели у окна, он тихонько спросил:

– Ита, можно, я тебя поцелую?

Она испуганно сжалась. Андрей проклял себя за несвоевременный вопрос. Но… Ита виновато подняла глаза и жалобно прошептала:

– По первому снегу, ладно?..



Вы сидите в тёмной комнате. Вам уже не холодно, моя королева. Вас любят. А Вы так боялись… Девочка, ему же тяжело тебя держать вот так, сидя на осколках. Он сидит спиной к окну. На улице по-прежнему темно. Под окном поют под фанерную гитару Ваши друзья-приключенцы. В Вас не осталось ни капли недавнего величия. Глупенькое Величество… Знаете, что они там поют? Конечно, не знаете. «Утренний ангел пустых бутылок». Удачно, правда?

Не смею Вас больше беспокоить. Проскальзываю призраком в щели меж ставнями. Вдыхаю в несуществующие лёгкие холодный воздух. Последнее, что замечаю – Ваш взгляд, направленный в мои несуществующие глаза.



Ита сквозь сон посмотрела в окно. Улыбнулась. Прошептала, смешав японский и русский:

– Юки падают…

– Что?

– Снег…

Андрей тоже улыбнулся. Чуть наклонился над её лицом и прикоснулся губами беспокойному девчушкиному лбу. Ита с полуулыбкой вздохнула сквозь дрёму.

На удице стала замечать абсолютно неподвижные человеческие фигуры. Ощущение, что цветные статуи. Не только люди - собаки, кошки, голуби. Трамваи.

Вот и пытаюсь понять - то ли они все стали такими медлительными, то ли мои темпы внезапно ускорились...

Ну-ну... Привязанность нежно-розового цвета. Сопли пузырями и дурные счастливые глаза в кучу. Слепая детская вера в каждое слово. Осознавать, как глупо это выглядит со стороны и только сильнее терять голову от чувства безответственности за себя. Когда по большому счёту люди делают для тебя очень многое, а ты идёшь за ними только потому, что это они. И временами останавливаешься, осознавая, что можешь пойти также за любым человеком, хорошим или плохим, также слепо в него веря и даже не задумываясь, куда он тебя приведёт. А потом замечаешь, что их спины начинают теряться в предрассветной дымке, и только кто-то из них на миг оборачивается, словно спрашивая: "Ты с нами?" И ты сломя голову несёшься к тем, кто задержался дождаться тебя...

Если вам есть, что сказать человеку, который запостил это сообщение - скажите это ему. Скажите, если любите. Скажите, что ненавидите, если ненавидите. Чтобы вы ни хотели сказать - напишите, даже если вам трудно это сделать. Может быть, у вас больше никогда не будет шанса это сделать, так что вперед.



Просто оставьте коммент.

Оглянитесь по сторонам, выберите пять предметов, которые вас окружают (желательно ещё и названия для них вспомнить общепринятые), перечислите их и тут же прокомментируйте: что это за предметы, как они рядом с вами оказались, и зачем вам там нужны. Выберите пять человек, которые должны повторить ваш подвиг в своих дневниках, и напишите их ники внизу.



1) Окно. Оказалось рядом, потому что стол так стоит... и влажные дневные сумерки за ним.

2) Кампьютер. Чужой. Как-никак, работаю за ним...

3) Оками. Сидит и дремлет. А нужна - чтобы в дверь запустить, чтобы чаем (её же чаем) отпаивать, яблоками откармливать...

4) Блокнот. Оказался, потому что там зарисовки к предыдущей записи...

5) Батарея! Потому что тёплая! (какое счастье, что не Городецкий) Совершенно классная. Даже жалко, что чужая...



И очень бы хотелось послушать Оками, Багирэ, Лаську, Ливвана, blak wind...

1. Отмечаетесь комментом.

2. Рассказываю, с каким произведением кинематографического или музыкального жанра ассоциируется автор коммента.

3. Говорю нечто, что поймет только автор коммента, да я сам.

4. Моя первая мысль об авторе коммента.

5. На какую божью тварь похож автор коммента.

6. Персональный вопрос автору коммента.

7. Автор коммента отправляется в свой дневник писать аналогичную фигню

В частности, Максимилиану Малкавиану.



Сегодня солнце пугает. Его холодный алый взгляд нечётко и одновременно как-то пронзительно горит сквозь сизую дымку городского смога. Голуби тоже боятся. Они прячутся от этого тяжёлого взгляда. Утомлённые машины медленно скребут колёсами по холодному асфальту, таща по домам своих тусклых хозяев. Голодные витрины киосков злобно скалятся на прохожих. Кто-то тяжёлыми берцами грохочет по деревянному настилу возле уже затихшей стройки. Бывший оранжевым автобус проезжает, роняя на ходу горючие слёзы бензина. Невнятные очертания плоских облаков на смутно-сиреневом небе заставляют напрягать глаза, когда поднимаешь взгляд. Кто-то чуть судорожно поправляет чёрные очки, холодно-алое солнце становится ещё менее чётким. Ничего, до ночи доживу… быть может. Если купить мороженого и уйти вглубь сквера.

Уже почти стемнело. Мир теряет цвета, оставляя только нечёткий объем. И появляется меж скамеек и ветвей какая-то пронзительная свежесть, похожая на холод мороженого, тающего в моей руке. Мир напоминает на напряжённый этюд. Когда всё замерло в неподвижности, но… сейчас рванёт тяжёлый аккорд, и хрупкая реальность расколется под резкостью движения струн. Кто-то чует это. Кто-то идёт по лабиринту переулков прямо сюда. Кто-то ещё долго будет идти, но он придёт. А потому – я сижу на спинке голубой скамейки, поставив кроссовки на край урны. И тёмные фигуры в начале аллеи появляются всё реже.

Где-то вдалеке судорожно визжат тормоза. Там сейчас погибли влюблённые. Слепящий свет фар был последней эмоцией, что отразили их лица, сгорающие друг в друге в поисках тепла. А их долгий поцелуй – последнее, что впитал в себя без остатка мёртвый водитель. Мне это безразлично, моя любовь сейчас идёт сюда. На какой-то миг меня охватывает тёплая надежда – сейчас и его снесёт неаккуратно разогнавшийся автомобиль… но нет. Кто-то спокойно продолжает идти по середине дорожной полосы, не обращая внимания на редкие испуганные гудки ночных драйверов.

Я слизываю с уголка губы последнюю каплю тающего мороженого.

Кто-то ступает на начало аллеи.

Я неспешно спускаюсь со скамейки.

Кто-то медленно приближается ко мне. Снимает очки.

Что ж, здравствуй.

Взгляды сталкиваются. Ветви деревьев начинают обеспокоенно шелестеть. Сморим. Ещё секунда и ещё. Ветер завывает меж бетонных стен домов. Ветер рвёт твои волосы и мой плащ. Чёрт возьми, я чувствую, как начинают дрожать мои колени, как ветер гнёт, корёжит, сминает меня…

Я всего лишь опускаю взгляд.

И всё-таки ты победил.

Ты подходишь ещё на шаг. Аккуратно откидываешь мою голову. Вонзаешь зубы в пульсирующую вену на шее. И жизнь глоток за глотком уходит из моего стремительно холодеющего тела.



Да, сегодня ты победил. Но завтра вновь будет ночь, мой любимый враг, и ты снова придёшь. И тогда посмотрим, кто кого.

1) Каждому оставившему здесь комментарий я выдам 5 ассоциаций на его аватар.

2) В свою очередь он должен разместить этот текст у себя в дневнике.

3) Если аватаров несколько, ассоциировать буду тот, который выпадет в комментарии с запросом.