1. Получаете от автора поста букву
2. Пишете на своем дневнике 10 слов или понятий, с нее начинающихся и каким-либо образом связанных с вами, вашим мироощущением.
3. Располагаете подобный пост на своем дневнике. Все, кому нужна буква - сюда!
У меня буква от Ласьки - С. Правда, получилось что-то странное, но уж не обессудьте...
Смех
…В этом доме всюду были колокольчики. Приоткрываешь дверь, и хмельной ветер врывается внутрь, поднимая восторженный звон меж зеркальными стенами, среди прозрачных окон. Осторожно проходишь в тёмный, но полный бликов коридор. Ветер отражается в бесконечных зеркалах, кружит весенней свежестью твою потерявшую крышу голову. Ты прикрываешь створки двери, и ветер смущённо, будто бы одумавшись, затихает. Ты ступаешь босой ногой на жёсткий пол, и каждый твой шаг отражается в зеркалах и медном звоне. Входишь в комнату, и чувствуешь их – солнце бьёт в окно, слепит глаза, их не видно, но ты слышишь их заливистый смех, чувствуешь их медный запах… Подходишь, садишься на запылённый подоконник. Замираешь. Они ещё минуты две не могут успокоиться, но вскоре всё же затихают. И в этот момент ты резким ударом разбиваешь окно.
Прозрачный звон осыпающегося стекла радостно подхватывают разбуженные ехидным ветром стаи колокольчиков, и ты тоже смеёшься, слизывая кровь с порезанных ладоней…
Седовласый
…Человек сидел в изголовье кровати, в небольшой комнате, лаконично обставленной – только необходимое, неплохого качества, но без лишней роскоши. Что-то, похожее на гостиничный номер, но с одной странностью – в комнате не было ни одного окна. Седые его волосы затеняли лицо, был виден только лоб с несколькими неглубокими морщинками, да очень тёмные глаза, мягко и жалостливо глядящие на маленькое существо, спящее рядышком на кровати. Девушка спала у его колен, свернувшись каким-то пушистым, чуть-чуть звероподобным клубочком, и во сне крепко сжимала руку человека. Второй рукой он гладил её спутанные волосы, вытирал и без того высохшие слёзы вокруг глаз…
Сталь
…– Вы меня оскорбили, сударь!
Тонкая бархатная перчатка с величавой неспешностью была снята с аристократической ухоженной руки и мягко упала между двумя стоящими людьми…
Сорванец
…Через забор и дальше – по крапиве, не важно, что жжётся, и не такое терпели. Скорее, скорей! Рогатка долбит по бедру, яблоки так и норовят выпасть из подола растянутой майки. Ничего, зато они есть! В смысле, яблоки. И не страшно, что зелёные и кислые, ничего эти взрослые не понимают. Как можно ждать, ведь это так долго – пока они созреют, пока нальются… А чем питаться до этих пор прикажете?
Теперь вниз по холму, по щебёнке да без одной босоножки, вот ведь дома влетит, и ведь не вернёшься, не подберёшь на чужом огороде, вон уже и так вдогонку несутся, слышно, как тяжело дышит тётя Аксинья со своей знаменитой собачей сворой…
– Стоять, мерзавец! – вопль её разносится на полдеревни, даром, что пожилая, связки голосовые у неё что надо, и ноги тоже…
– Вот сами и стойте! – обиженно отозвался я… и с размаху шабаркнулся на мелкие острые камни.
Яблоки задорно прыгали по склону холма. Локти и колени горели зверским огнём…
– Глупенький, я ж тебе обувку твою вернуть хотела…
Санки
…Вниз, вниз, вниз! В попытке сопротивляться с силой движения или чего-то там ещё, в острых блестящих облаках снежинок, меж пролетающих в опасной близости стволов деревьев, с диким ветром в спутанных волосах! Вниз! С безумной радостью в блестящих глазах, с громким восторженным воплем в осипшем горле! Вниз! И неважно, что склон кончается обрывом…
Сон
…Смутные образы мягко и доверчиво трутся об мои ноги, полное теплого спокойствия мгновение – мне кажется иногда, что это единственное, без чего я не выживу… или единственное, ради чего стоит жить…
Соль, Серебро
…Губы прикоснулись к её холодной щеке. Её ресницы чуть вздрогнули, и по щеке пролилась солёная жемчужина слезы. Девушку хотелось прижать и обогреть, её тонкий стан, овитый мокрым голубым платьем, так странно, но так естественно выглядел среди дождя, скал и моря…
– Не плачь, маленькая… – я прижал её к себе и укутал полой плаща. Она попробовала оттолкнуться, но как-то неуверенно, как будто сама не совсем понимает, чего хочет. Её мокрые волосы прилипли ко лбу и щекам, синие глаза смотрели как-то… нежно и больно. Волны хищно облизывались на камни у наших ног – или на кого-то из нас? Меня насторожила эта мысль, и я крепче прижал её к себе. И почувствовал на её шее что-то тонкое и ещё более холодное, чем её мраморная кожа. Тонкую серебряную цепочку.
Девушка стояла и как-то обессилено, уткнувшись в мой воротник, роняла жемчужные слёзы. Девушка пахла солью и горечью. Волны безразлично задели кожу моих сапог и потянулись к её голым ногам. Она судорожно – и безуспешно – попробовала отступить… и стекла морской пеной по серым камням, оставив мне лишь цепочку из синеватого серебра…
Солнце
…Блики закатных лучей заставляют мерцать твои волосы рыжиной еще сильнее, чем их истинный цвет, твои веснушки доверчиво пригрелись на твоём носу… Спи, рыжий волчонок…
Сумерки
…Влажный асфальт безмолвно ложится под колёса, туман холодно окутывает поля. Хочется закричать в эту тишину:
– Лошадка!
И протяжное эхо будет ответом на этот странный зов. В какой-то момент не выдерживаешь, жмёшь тормоза и выходишь в эту серо-сиреневую тишь. Полная неподвижность, одинокий крик птицы и мягкий медленный перестук копыт…
И тихонько в ответ:
– Ежик!..